Лаврентьева Н.А., Лаврентьева Т.В.

ТРАНСФОРМАЦИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ЛИЧНОСТИ И ЕЕ ПРАВАХ В  российской ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

ГОУ ВПО Муромский институт (филиал) Владимирского государственного университета имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых

 This work is about the phenomenon of institutions of protection of human rights, its universal properties and specific features in the Russian social and political system.

Keywords: human rights,  institutions of protection of human rights.

Эта работа о выявлении основных закономерностей формирования, развития и трансформации институтов защиты прав человека на разных этапах исторического развития России и возможности учета при конструировании современных защитных институтов того богатого исторического опыта, который накоплен в нашей стране.

Ключевые слова: права человека, институты защиты прав человека.

Проблематика не просто лич­ности, но личности, наделённой правами и свободами, достаточно давно раз­вивалась в русской общественной мысли, и в этом смысле российская наука, также как и российская государственность, не стояли в стороне от развития мировой политико-правовой мысли и мирового политического процесса, но развивали, пусть и с определённым временным промежутком, приблизительно те же тенденции.

В развёрнутом виде концепция прав человека прозвучала у русских мыслителей, прежде всего оппозиционной, масонской направленности, в конце XVIII в. Ещё более определённо эти проблемы дискутировались в идейной борьбе западников и славянофилов в XIX в. Среди широкого круга тем, обсуждаемых западниками и славянофилами, особо выделяется антро­пологическая (человековедческая) проблематика.

В российской политико-правовой мысли отражается традиционно при­сущее отечественной ментальности стремление к коллективизму как в фор­мах бытового сожительства, так и в осмыслении теоретических явлений. По­нятия «соборности», «симфонии», столь типичные для российской традиции, подразумевали именно растворённость личности в общем деле и общем бла­ге. Личность в российской политико-правовой традиции традиционно вос­принималась как производное от сообщества, коллектива, его неотъ­емлемая часть.

Кроме того, заметен и государствоцентристский тип мышления, властепочитание, также традиционное для отечественной мысли. Поэтому тра­диционно в российской политико-правовой мысли проблематика прав чело­века занимала значительно меньшее место, чем в западных обществоведче­ских теориях. Это означает, однако, не отсталость российской мысли, а её иное целеполагание, иную направленность менталитета. Именно с особенно­стями российского менталитета во многом связан вторичный характер рос­сийской политико-правовой мысли по проблемам прав человека: эта пробле­ма выступала не столь актуальной по сравнению с иными.

Н. Бердяев отмечал стремление русской мысли к абсолюту, тотальности, нежела­ние обходиться относительными категориями, извечную тягу к Соборности, доминирова­ние в ней общего над частным - глобального над локальными, общества над личностью.

Эти черты были характерны для мыслителей практически всех направлений. По­нятие права «вращалось» вокруг понятия Государства; личность обладала лишь бесчис­ленными обязательствами по отношению к нему. Причём если обязанности эти были без­условными (например, подчинение законам или просто воле власти, участие в государст­венных войнах и пр.), имманентными русской жизни (с ними рождались, жили и умира­ли), то права личности безусловными, неотъемлемыми не были, увы, никогда. Права даро­вались, урезывались, видоизменялись или упразднялись, но в любом случае проистекали они всегда с вершины столь чудовищной пирамиды власти, что борьба за них представля­лась до самого недавнего времени делом совершенно безнадёжным. Быть может, именно поэтому наша история на протяжении большей своей части не знает массовых движений за те или иные конкретные права. Тот, кто жаждал прав и не мог жить без них, должен был подниматься против Власти, ибо обрести права можно было, лишь сокрушив её. Ни Пугачёв, ни декабристы, ни народовольцы не пытались ничего добиться от существующей власти, гарантии своих прав все они видели только в её ниспровержении. Невозможно было, например, представить себе в России движение чартистского типа. Тотальная власть порождала тотальный бунт, в котором личные права, вспыхнув в момент индиви­дуального выбора, затем угасали, растворяясь в новой тотальности.

Таким образом, развитие представлений о личности и её неотъемлемых правах в российской политико-правовой мысли находилось в общем русле мировых политико-правовых тенденций. Тем не менее, наряду с «догоняю­щим» характером российских концепций прав человека, их отличало и иное, чем в Западной Европе, представление о приоритетах в триаде личность - общество - государство.

Это не отменяет, однако, значения российских обществоведческих концепций для истории мировой политико-правовой мысли.

В силу особого положения в России православия, на протяжении мно­гих веков игравшего фактически государственную роль, особый интерес представляет позиция Русской православной церкви по отношению к про­блематике прав человека.

Необходимо отметить, что это отношение к различным концепциям прав человека было и остаётся настороженным. Церковь традиционно рас­сматривает проблему прав человека и порождённые ею защитные институты как привнесённые в нашу страну искусственно и извне.

По своей сути идея естественных (прирожденных) прав человека есть абсолюти­зация индивидуализма, свойственного западноевропейскому менталитету, индивидуализ­ма, исторически глубоко чуждого русскому национальному и религиозному самосозна­нию. Воплощение в жизни общества идеи о правах человека, превращенной в правовую догму и не уравновешенной - ни нравственно, ни юридически, - идеей «естественных обязанностей», свойственных каждому гражданину, ведёт к неизбежной деградации об­щественной морали и нравственности, к разрушению самого соборного тела народа. Рус­ское общество всегда строилось на воспитании в человеке прежде всего твердого осозна­ния своих религиозных, гражданских и семейных обязанностей. Благородная, на первый взгляд, идея абсолютизации прав питает гордыню, высокоумие и тщеславие, ведёт к обо­соблению и разделению, противопоставлению интересов и, в конечном счете, к войне «всех против всех», по живому рассекающей народное тело - считает, в частности, патриарх Московский и Всея Руси Кирилл, который занимает наиболее активную позицию среди церковных ие­рархов в борьбе против концепции прав человека.

В наиболее развёрнутом виде официальная позиция Русской право­славной церкви по проблематике прав человека была обозначена в «Деклара­ции о правах и достоинстве человека», принятой в результате дискуссий в апреле 2006 г. на X Всемирном Русском Народном Соборе, где подчеркивается, что права и свободы неразрывно связаны с обязанностями и ответственностью человека. Личность, реализуя свои интересы, призвана соотносить их с интересами ближнего, семьи, местной общины, народа, всего человечества. Существуют ценности, которые стоят не ниже прав человека. Это такие  ценности как вера, нравственность, святыни, Отечество. Когда эти ценности и реализация прав человека вступают в противоречие, общество, государство  закон должны гармонично сочетать и то и другое.

В целом в позиции Русской православной церкви преобладают тенден­ции к обскурантизму, к неприятию любых концепций, исходящих из иных центров политико-правовой мысли. Вместе с тем в этой позиции в последние годы наметились очевидные сдвиги к более гибкой позиции, учитывающей интересы и настроения светской науки и подверженных её влиянию категорий граждан.