УДК 343.9

Попова В.В.

ТРАНСФОРМАЦИЯ ГОРОДСКИХ СОСЛОВИЙ И ГОРОДСКОЙ СОСЛОВНОЙ ПОЛИТИКИ В РОССИИ

В ПЕРИОД С 1881 ПО 1917 ГГ. 

Муромский институт (филиал) Владимирского государственного университета

В данном докладе рассматриваются изменения, которые происходили в составе городских сословий, а также взаимосвязь этого процесса с изменениями сословной политики России в конце XIX – начале XX веков.

Ключевые слова: городское население, рабочие, права рабочих, мануфактуры, модернизация, индустриальные центры, фабричное законодательство, реформы.

In the given report changes which took place in composition city estates, and also intercommunication of this process, are examined with the changes of class policy Russia at the end of XIX – beginning of XX ages.

Key words: urban population, workers, rights for workers, manufactories, modernization, industrial centers, factory acts, reform.

Период правления Александра III традиционно трактуется как период контрреформ. Казалось бы, понятие контрреформ должно подразумевать полный отказ от политики предшествующего периода, возврат к дореформенному состоянию. Однако на деле и внутренняя политика, вызывающая наибольшие нарекания исследователей,  выглядит не безусловно реакционной, а скорее охранительной – достижения «великих реформ» были испорчены, искорежены, но не отменены вовсе.

Испытывая, с одной стороны, давление ретроградной партии во главе с К.П. Победоносцевым, и наблюдая, с другой стороны, последние попытки реформаторов сохранить прежний курс, Александр III избрал некую срединную тактику, которую можно описать следующим образом: что сделано, то сделано, а дальше идти не стоит. В условиях, когда от  него ждали  действий и правые, и левые общественные силы, никто из них не дождался в полной мере того, чего хотел.

Более аккуратно, чем понятие контрреформ, характеризует период правления Александра III понятие консервативной модернизации, поскольку для этого периода было характерно именно парадоксальное сочетание экономической эффективности и политической стагнации – сочетание, которое не было случайным, а вытекало из осознанного убеждения императорской власти в том, что лишь при жестком контроле государства за всеми проявлениями общественной активности возможно продвижение России вперед на путях экономического и духовного прогресса.

Экономическая политика Александра III по своей эффективности далеко превзошла как предшествующий этап «великих реформ», так и последующий этап начала ХХ в., с характерными для него кризисами и депрессиями.

Реформы 60-70-х гг. заложили основы для экономической модернизации России, однако результаты их сказались далеко не сразу. Только через 15-20 лет после начала «великих реформ» стали сказываться отложенные во времени позитивные последствия реформ в экономике. Во многом этому способствовало и укрепление дисциплины центрального аппарата, произведенное Александром III.

В отличие от современных либеральных реформаторов, правители России конца XIX в. сумели извлечь выгоды даже из отсталости своей страны: Россия не стала повторять все этапы промышленного развития, пережитые европейской цивилизацией, а сразу из мелкотоварного производства, минуя мануфактурную стадию, перешла к созданию гигантских предприятий, выгодно отличавшихся от европейских как концентрацией рабочих рук, так и концентрацией производства. Именно в последние 20 лет XIX в. Россия пережила этап индустриализации, экономической модернизации.

К этому времени сложилось разделение страны на четыре резко различавшихся по уровню развития района:

1. Индустриальный Запад (Польша, Прибалтика, Финляндия), который не нуждался (по крайней мере, субъективно), в финансово-экономической подпитке из центра России. Именно осознание того факта, что они идут впереди в сравнении с собственно Россией, привело в 1917 г. к отложению этих районов от России, и не случайно, что именно эти районы не вернулись в новое объединение в 1922 г.
2. Индустриально-аграрный Центр в широком понимании этого слова (от Одессы и Ростова-на-Дону на юге, Петербурга на северо-западе до Перми и Екатеринбурга на востоке), можно сказать, собственно Россия.
3. Аграрно-индустриальные, докапиталистические и феодальные по сути Юг и Восток (Кавказ и Средняя Азия), которые многими исследователями рассматриваются как колониально-сырьевой придаток центральной метрополии.
4. Дофеодальный, родо-общинный, феодализирующийся Север и Дальний Восток.     

Экономику России в этот период отличал динамизм. Промышленное производство за 20 лет выросло в 3 раза, а по ключевым отраслям – в 5 раз. Появились целые промышленные районы на необжитых прежде землях. Ярчайшим примером может служить Донецкий угольный бассейн, который еще в 60-70-е гг. представлял собой безлюдную степь, а к началу ХХ в. стал одним из наиболее густонаселенных районов страны. Активно осваивались нефтепромыслы Северного Кавказа и Закавказья.

Локомотивом индустриализации стали железные дороги. В обозреваемый период вводилось по 3 тыс. верст в год – темпы, которых Россия не знала ни в предшествующие, ни в последующие годы, как досоветские, так и советские. Строительство железных дорог давало многообразный кумулятивный эффект. С одной стороны, уже само начало строительства привлекало в зону строительства свободные рабочие руки, служило катализатором развития смежных отраслей производства (рельсы, оборудование, вагоны, паровозы и т.д.). С другой стороны, после завершения строительства это вызывало промышленный подъем в тех вновь осваиваемых районах, куда приходила транспортная магистраль.

Яркой фигурой экономической модернизации стал С.Ю. Витте, вначале министр путей сообщения, затем министр финансов. В этом качестве он провел введение золотого рубля, то есть рубля, обеспеченного золотом, что сделало русский рубль одной из наиболее крепких и безусловно конвертируемых валют мира.

С.Ю. Витте прагматически смотрел на использование иностранного капитала. В спорах о том, допустимо ли такой великой державе, как Россия, впадать в зависимость от иностранных кредитов, Витте стоял на той точке зрения, что использование иностранного капитала ускоряет развитие промышленности. Важно лишь соблюсти меру в их использовании, помня о том, что чрезмерное увлечение кредитами, бесспорно, грозит опасностями (как это сказалось и в действительности в экономическом кризисе 1900-03 гг., бывшем для России лишь отражением мирового).

Таможенная политика Витте отличалась протекционизмом, то есть стремлением к тому, чтобы защитить отечественного производителя, поэтому там, где российская промышленность и торговля могли поставить товары отечественного производства, правительство вводило ограничительные, заградительные и даже запретительные тарифы.

Безусловной заслугой правительства Александра III стало принятие в 1892 г. фабричного законодательства, которое впервые в истории России стало регулировать отношения между работником и работодателем. Производственные отношения в России и после принятия нового законодательства оставались самыми отсталыми в Европе, рабочий день – самым длинным, а оплата труда – наиболее низкой. Тем не менее, историческое значение фабричного законодательства 1892 г. было в том, что оно устанавливало пределы эксплуатации, давало рабочим определенные гарантии количественных параметров труда и отдыха, а работодателям давало возможность меценатства, культурного предпринимательства.

Александр III был убежден, что предпринятые им запретительные меры послужат выходу общества из кризиса. Однако на деле проводимая им охранительная политика не разрешала кризис, а лишь способствовала его стагнации. Актуальные политические проблемы не решались, а лишь откладывались, и их окончательное разрешение становилось задачей следующего политического поколения.

Внутри революционного лагеря продолжилась трансформация народнического движения, вырождение его революционной составляющей, приспособление к действительности. На смену революционному народничеству 60-70-х гг. пришло официальное народничество 80-90-х. Ощущение того, что реакция «всерьез и надолго», было всеобщим, поэтому бывшие радикальные революционеры начали тяготеть к «культурничеству», ограничивая свою деятельность легальными рамками. Происходило общее поправение идеологии народников: от защиты интересов всего крестьянства, как революционного класса, как основы будущего «крестьянского, общинного социализма», они переходили к выражению интересов лишь части крестьян, а именно «крепкого хозяина», с иными представлениями о допустимых формах и методах борьбы.

Именно в этот период сформировалось марксистское направление русского общественного движения. Однако можно сказать, что на первых порах правительство и полиция проморгали социал-демократов, не придали должного значения их деятельности, не осознали грозящей от них опасности существующему строю. Этому обстоятельству способствовало то, что марксисты отвергали индивидуальный террор, занимались вначале лишь просветительской работой в кружках, изучая теоретическую литературу. Все это в глазах власти выглядело не столь опасным, как террористическая деятельность народников. Кроме того, первые русские марксисты были оторваны не только от пролетарской среды, внутри которой по определению должны были работать, но и от страны. Первая группа русских марксистов, «Освобождение труда», возникла в 1883 г. в Женеве, была сугубо интеллигентской и эмигрантской, и лишь в 1894-95 гг., с образованием «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», произошло так называемое «соединение социализма с рабочим движением».

К этому надо добавить и то, что в 90-е годы внутри марксистов значительное развитие получили наиболее умеренные направления, такие, как «легальный марксизм» и экономизм. «Легальные марксисты» исходили из того, что в учении Маркса немало места отведено показу положительных (в сравнении с феодализмом) сторон капитализма, поэтому на современном им этапе в России, учитывая ее отсталость, надо было бороться не против, а за буржуазный путь развития. «Экономисты» доказывали, что в своей борьбе пролетарии должны ограничиваться экономическими требованиями, не выдвигая политических лозунгов. Все это также не вызывало опасения у власти.

Однако в первые годы ХХ в. нарастание революционной угрозы потребовало от правительства действий по удовлетворению требований земской общественности. В этих условиях министерство внутренних дел предприняло попытки адекватно отреагировать на рост общественного недовольства. Эти действия получили название «либеральной весны Святополк-Мирского», по имени вновь назначенного министра. За этим последовал новый всплеск земской активности, было принято решение о созыве в ноябре 1904 г. съезда земских деятелей. Когда же император наложил запрет на проведение съезда, лидеры земского движения решили проводить его как частное совещание.

По предложению П.Д. Святополк-Мирского лидерами земства была составлена записка для Николая II. Одновременно и сам министр выступил 24 ноября 1904 г. с собственной программой либеральных реформ, включавших в себя: пересмотр земского и городового положений в плане расширения круга избирателей, образование мелкой земской единицы в волости, распространение земства на новые области империи. Представительство виделось министру в форме участия известного числа выборных в работе Государственного совета.

Все эти предложения были отвергнуты. Попытки министра идти на уступки общественному мнению и сформировать даже самое урезанное представительство послужили причиной его отставки.

Начавшаяся в январе 1905 г. революция заставила правительство Николая II отказаться от твердолобой позиции, отстаивавшей неизменность политических институтов, характерных для дореформенного периода. Первым шагом по пути этого исторического компромисса с общественностью стал подписанный Николаем II 18 февраля рескрипт, подготовленный министром внутренних дел А.Г. Булыгиным, который предполагал привлекать «избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предложений».

Выборы предполагались на январь 1906 г., однако революционные процессы развивались значительно быстрее, и становилась ясна недостаточность предложенных в Манифесте мер. Поэтому на волне всероссийской октябрьской политической стачки, угрожавшей падению режима, после громадных колебаний – от возможности бегства из страны до введения военного положения – Николай II подписал Манифест 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка», содержавший программу развития гражданских свобод: неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и организаций; а также заметно расширивший полномочия и селекторат Государственной Думы.

Именно на основе положений Манифеста 17 октября началось формирование в России легальной партийной системы, включавшей в себя партии и движения крайне правой ориентации, правой, или консервативной, либеральной, или центристской, и левой, социалистической (социал-демократы, социалисты-революционеры, народные социалисты).