УДК: 60.542.21.

Жулаева А.С.

ИЗМЕНЕНИЕ РОЛИ ЖЕНЩИНЫ В СЕМЬЕ (НА ПРИМЕРЕ СИБИРСКОЙ ДЕРЕВНИ 20-Х ГОДОВ ХХ ВЕКА)

ГОУ ВПО «Сибирский государственный технологический университет»

This article is dedicated to the view of the author on womens role in soviet society. The author analyses the transformation of the image of life of a soviet womans in agricultural family.

Keywords: image life, soviet woman, the role of women in the family.

Данная статья посвящена взгляду автора на роль женщин в советском обществе. Автор анализирует трансформацию образа жизни советской женщины в крестьянских семьях.

Ключевые слова: образ жизни, советская женщина, роль женщины в семье.

Проблемы женщин сибирской деревни 20-х годов ХХ века явились отражением проблем института семьи и общества в целом в переходный период от войны к миру, от «старой» жизни к «новой». Женщины, несмотря на свою большую загруженность (работа дома и в поле), в крестьянском хозяйстве считались его второстепенными членами и почти всегда подчинялись мужскому авторитету[1; л. 139]. Так, например, в селе Верхний Булай, Черемховского района, Иркутской губернии «труд крестьянки в хозяйстве занимает место подсобного труда. Самостоятельных хозяек – крестьянок только 6. Все они бедняцкие, и влияния ни какого не имеют»[1; л. 77 об.].

Жена бралась в дом «как работница, она рожала, нянчила, варила, стряпала. Женский труд в крестьянской семье и хозяйстве ужасен, поистине ужасен...»[3; с. 200], - возмущенно пишет исследователь сельской жизни Успенский об образе жизни женщины - крестьянки в конце XIX века. Первая половина 20-х годов XX века не только не внесла облегчения в тяжелую женскую долю, но и усилила бремя ежедневного беспросветного труда вследствие разрухи, голода, грабежей и реквизиций, обрушившихся на многострадальную российскую деревню. В докладе по обследованию работы среди крестьянок села Верхний Булай, Черемховского района, Иркутской губернии говорится о том, что в начале 1920-х годов «... бесправное положение крестьянки в семье по-прежнему остается неизменным»[1; л.77]. Крестьянка Егорова рассказывает: «Скоро уж десять месяцев как я замужем. Первое время, недельки две, мы с мужем жили хорошо. Потом на меня свекровь взъелась. Стала на каждом шагу попрекать да ругать меня. Тут я на грех забеременела, ну и муж на меня напустился – иди да иди, не нужна ты мне. Когда спрашивала; зачем брал? Он говорит: мне работница нужна, вот и взял, а какая из тебя теперь работница. Я отказалась уходить и так осталась жить. На меня, как на зверя, смотрят. Самую тяжелую работу делать заставляют. Я не отказываюсь, все делаю, хоть спина и все болит. Мне ведь скоро родить, а им все не нравится. Мужик бы еще ничего, да больно уж свекровь ведьма злая, все не по ее». О том, что она может разойтись с мужем, если он не хочет уйти от матери или защитить ее, что согласно закону муж должен ее обеспечить, Егорова знать не хочет. «Куда уж я пойду, так уж видно мне судьба с этим уродом век пропадать (муж больной)»[1; 77 об.].

По мнению историка Т.Шанина, «главенствующая роль мужчины придавала обычной эволюции семейного хозяйства мужские черты. Крестьянин проходил следующие традиционные этапы: детство, юность до женитьбы, женитьба, ведение собственного хозяйства и, в конечном счете, отход от дел и смерть. Лишь став главой хозяйства, мог он достичь полного мужского статуса в крестьянской общности. (Единственный альтернативный путь к самореализации обычно заключался только в полном выходе из крестьянской общины.) Брак представлял собой “абсолютную необходимость”, то есть являлся основным предварительным условием социальной зрелости, обусловленным характером хозяйства. Вторым, параллельным, условием была возможность ведения хозяйства, иными словами, владение землей и имуществом. А их переход от одного поколения к другому составлял важнейший вопрос крестьянской жизни.»[3; с. 33].

К сожалению, невозможно показать количественное соотношение семей различных типов в среде крестьян того или другого района Сибири вследствие взаимовлияния семейных укладов, характерных для разных социальных групп. Вообще говоря, указанные типы семейных отношений не существовали в чистом виде. Имела место, скорее, тенденция развития от протоэгалитарной семьи к эгалитарной через патриархальную, но на практике в любой крестьянской семье черты всех трех типов причудливо сочетались. При этом пережитки древних форм семьи были сильнее в глухих маленьких деревушках, лежащих вне зоны влияния железной дороги, вдали от трактов и промышленных центров, с однородным старожильческим, особенно старообрядческим, населением, каких было больше в Восточной Сибири по сравнению с Западной Сибирью. Здесь старые традиции были слабее разрушены, следовательно, они регулировали семейные отношения по принципу: «все по-старому, как старики поставили»[4; с. 336]. За соблюдением «старых» норм так же следила кое-где сохранившаяся община.

В более развитых в социально-экономическом и культурном отношении районах, крупных селах (особенно торгово-промышленных, близких к железной дороге, трактам и городам, со смешанным населением), названный выше ряд факторов быстрее сдвигал семейный быт с его вековых устоев.

Земельный кодекс уравнял в имущественных и владельческих правах всех членов крестьянского двора. Изучение внутрисемейных отношений в 1920-е годы показывает сравнительную слабость власти главы семьи, более естественное, чем в Европейской России, положение женщин и подростков в селах, расположенных в непосредственной близости от городских центров и больших дорог.

Литература:

1. ГАНО. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 1075.

2. Успенский Г. Власть земли [Текст]/Г. Успенский. – М.: Советская Россия, 1985.

3. Шанин Т. Крестьянский двор в России // Великий незнакомец [Текст]/Т.Шанин. – Москва, 1992.

4. Гуревич А.В., Элиасов Л.Е. Старый фольклор Прибайкалья [Текст]/А.В. Гуревич, Л.Е. Элиасов. - Улан-Удэ, 1939.