Куршнева Е.Л.

Влияние западной культуры на советское общество в период хрущевской «оттепели»

(по материалам Кубани).

Краснодарское высшее военное авиационное училище летчиков

 

This work is about the cultural process in the country and Kuban region in period from 1956 to 1964 when the head of the Soviet government was N.S.Khrushchev.

Keywords: Kuban, culture, process, soviet society, government.

Эта работа о культурных процессах в стране и Кубанском регионе в период с 1956 по 1964 гг., когда главой советского государства был Н.С.Хрущев.

Ключевые слова: Кубань, культура, процесс, советское общество, правительство.

Вторая половина 50-х ознаменовалась расширением контактов советского общества с внешним миром. Особую обеспокоенность властей вызывало воздействие зарубежной пропаганды  на подрастающее поколение.  В декабре 1956 г. ЦК КПСС обратился ко всем членам партии с «закрытым  письмом» «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечения вылазок антисоветских,  враждебных  элементов» [10. С. 282].  В  нем были перечислены  категории  людей,  особенно поддающихся влиянию западных настроений  и   образа   жизни:   студенты, творческая  интеллигенция. Признавая этот факт,  руководители страны объясняли это тем,  что  целое  поколение  советской   молодежи   родилось, выросло, начало  свою  трудовую  деятельность  тогда,  когда  уже победил социализм,  когда были созданы благоприятные условия  для воспитания молодежи.   Восприимчивость   к   западной  пропаганде связывалась также с живучестью пережитков прошлого в общественном сознании, через  которое  они проникали в психологию молодежи уже после исчезновения  экономических  условий,  породивших  подобные настроения [2. С. 43].

Новой существенной чертой в идеологической жизни рассматриваемого периода стал акцент на борьбу с проявлениями преклонения и низкопоклонства перед Западом. Нужно отметить, что подобные тенденции начали прослеживаться еще  в конце 30-х годов, а после войны патриотические мотивы, борьба с пережитками капитализма приобрели ярко выраженный характер, став основой для аналогичных действий в период 50-х - 60-х годов.

Происходившие изменения в сознании советских людей образа запада, привели к тому, что в быт, в образ жизни советского человека вошли новые понятия культуры. «Вещи западного производства оказались не только индикатором изменения материального достатка, но и вызывали интерес к красивой запретной жизни, что существовала по другую сторону «железного занавеса» [2. С. 43]. Среди предметов культуры, завезенных в Советский Союз, в первую очередь, хотелось бы отметить западные фильмы, завоевавшие авторитет среди послевоенных подростков и давшие потрясающий эффект - легендарный «Тарзан», «Багдадский вор», «Судьба солдата в Америке» и др. По отзывам современников «кино для них стало буквальным окном в Европу» [9. С. 72].

Молодежь стала подражать своим кумирам, в первую очередь, в манере одеваться и причесываться. «Благодаря кинематографу образец для подражания был общим «от Москвы до самых до окраин», куда не могли попасть «трофейные» модные журналы, а тем более сами стильные вещи»  [2. С. 43]. К концу 50-х гг. в столичных городах и далекой провинции появились свои «Бродвеи» - центральные улицы, места прогулок и встреч молодежи, где часто можно было встретить людей, одетых в узенькие и короткие брючки, пестрые рубашки, огромные пиджаки с высоко взбитыми надо лбом волосами и длинными бачками на щеках. Для них быстро нашлось прозвище - стиляги. Нужно отметить, что первые «стиляги» на улицах Москвы и Ленинграда появились в 1948 г., а в 1949 г. в журнале «Крокодил» была опубликована статья Д.Беляева «Стиляга», в которой обличались молодые люди, «исповедующие нормы, чуждые советской морали» [3. С. 46]. Стиляги имели свой стиль одежды, свои увлечения, свои музыкальные предпочтения, формы поведения и, конечно же, свой сленг – «чувак», «лабух», «хилять» - слова, вошедшие в молодежный быт. «Советские стиляги были убеждены, что именно так как они одевается их современник - стильный американец, и что так же подлежит одеваться любому современному молодому человеку, в какой бы стране он ни жил» [3. С. 46].

Необходимо сказать, что отношение к стилягам в обществе не было однозначным. Длинные волосы, модная одежда рассматривались как неблагонадежные, шокировали обывателей и вызывали негодование у начальства. Большой отклик нашла заметка студента Крас­нодарского педагогического института Ю.Тарабыкина на тему «стиля­ги», напечатанная в газете «Комсомолец Кубани». В ней говорилось о девушке Вере, одетой в «непривычную» одежду - в шерстяные брю­ки, что повлекло за собой оскорбительное «стиляга» и реакции на это в студенческой среде. «Своим сегодняшним нарядом она порочит наш курс - заявила Альбина К., подруга девушки. Я считаю такой наряд стиляжничеством, подражанием людям Запада» [8].

В отчетах об учебно-воспитательной работе в Краснодарском пединституте говорилось о случаях аморального поведения отдельных студентов. Так, например, студентка 3-го курса Щелкина, поведение которой явилось предметом обсуждения в группе, на комсомольском бюро факультета, в деканате. «Начала с подчеркнутого индивидуализма, отрыва от коллектива, призрения к общественному мнению, а окончила сближением с людьми сомнительной репутации – стилягами, в обществе которых она посещала рестораны и танцплощадки» [ 4. Ф. Р - 68. Оп. 2. Д. 273. Л. 113].

В протоколах районных конференций ВЛКСМ были зафиксированы случаи исключения из рядов ВЛКСМ и учебных заведений за аморальный облик. Так, например, учащийся нефтяного техникума Октябрьского района г. Краснодара Алехин за «стиляжничество» был исключен из техникума    [14. Ф. 20. Оп. 7. Д. 1. Л. 45]. Краевая пресса тех лет публиковала ряд критических заметок в адрес тех домов культуры Кубани, которые превращались в «прибежище стиляг». Под большим впечатлением от посещения молодежного вечера в Краснодарском доме работников просвещения остался В. Онищенко, автор одной из статей, опубликованной в газете «Советская Кубань». «На вечере собралась толпа пижонов, которых, как чучел в огороде, видно издалека по извращенной манере рядиться кто во что горазд, лишь бы выделиться из «толпы – пишет автор. В стороне от входа застыла в позе томительного ожидания жирноразмалеванная девица с огромными черными клипсами в ушах и узком, безобразно обтягивающем фигуру платье. Спустя время из-за угла показался предмет ее сердца в широченном пиджаке ядовито-зеленого цвета и в клетчатых брючках по щиколотку. Девица кокетливо произнесла: - Сеньор, я думала за вас, что не придете. И услышала в ответ: - О¢ кей, леди!»[13].

Того же мнения придерживается композитор Плотниченко. Выступая на краевом совещании работников культуры г. Краснодара, он отметил следующее: «Я работаю в самодеятельности и часто посещаю дома культуры и клубы. Зайдите в клуб и побывайте на вечере молодежи. Ведь это стиляжничество и пошлятина. Полуподвыпивший баянист играет танго и фокстроты, и те люди, которые не хотят попасть на лекцию или в театр, танцуют там эти танго» [4. Ф. Р - 1750. Оп. 1. Д. 80. Л. 13].

Не все, конечно, критически относились к «стилягам», считая, что в их наряде нет ничего предосудительного. «Ведь носят такую одежду студенты Москвы, Ленинграда и других городов. И рано или поздно дойдет и до нас» [8] - отмечалось в одной из газетных заметок.

После появления «железного занавеса» всякое стремление соот­ветствовать общеевропейскому стилю рассматривалось как низкопок­лонство перед Западом.

«От стиляги до преступника расстояние микроскопическое», расчет империалистов таков: от нейлоновых плавок, до порнографических открыток» [13. С. 17], - звучали более категоричные суждения. Именно в этот период предпринимались попытки за внешней стороной  увидеть  суть  этого явления. «Отдельная  часть  молодежи,  в  том числе комсомольцы, - подчеркивалось в отчете  Армавирского городского комитета КПСС о проведенной идеологической работе, - попадают под чуждое влияние стиляг, устраивают вечеринки, распивают спиртные напитки, пренебрежительно относятся к физическому труду, пытаются подра­жать буржуазно-заграничным манерам в танцах, в стиле одежды и в поведении. Наличие таких факторов, - указывалось в отчете, - сви­детельствует о том, что отдельные коммунисты, руководители пар­торганизаций забывают, что империалисты организуют против Советс­кого Союза активную идеологическую интервенцию, вследствие кото­рой, отдельные неустойчивые, с отсталыми настроениями граждане по­падают под влияние элементов буржуазной идеологии, перестают быть активными участниками коммунистического строительства» [14. Ф. 15. Оп. 12. Д. 1. Л. 26].

Большой резонанс в обществе получил фельетон П. Корякина «Штаны в пятом аспекте», опубликованный в газете «Известия» 12 октября 1960 г., который, как было отмечено на бюро Краснодарского ГК КПСС и исполкома городского Совета депутатов трудящихся, «шел вразрез с той борьбой со стилягами, хулиганами, тунеядцами и другими моральными уродами, которая ведется в нашей стране» [14. Ф. 1774 -A. Оп. 8. Д. 2334.    Л. 126].  Автора фельетона критиковали за то, что он «встал на защиту тех, кто преклоняется перед худшими образцами западной моды, нарушает принципы коммунистической морали и этики, и своим внешним видом и недостойным поведением позорит нашу замечательную молодежь», за утверждение «ошибочного мнения отсталой части людей, будто на курорте позволено все, что не позволено в других городах», за «искажение советов журнала «Работница», в котором сказано, что брюки женщинам рекомендуется носить только в походах, на спортивных площадках или дома, но не улицах города, в общественных местах и т.д.», а также за «использование термина «сорочки жизнерадостных расцветок», тем самым, оправдывая мужчин, облачающихся в ткани, предназначенные для обивки диванов, изготовления портьер, матрацев и т.д.» [14. Ф. 1774 - A. Оп. 8.         Д. 2334. Л. 127]. Считая недопустимым явлением публикацию подобных фельетонов в советской прессе, бюро ГК КПСС постановило «обязать партийные, советские, профсоюзные и комсомольские организации усилить борьбу со стилягами, тунеядцами и хулиганами, воспитывать наших людей в духе высокой, советской культуры, подлинно коммунистической нравственности» [14. Ф. 1774 - A. Оп. 8. Д. 2334. Л. 132].

Вносились конкретные предложения высылать из города людей в экстравагантных нарядах, «желающих поражать окружающих необычными туалетами, кричащими штанами, изображая из себя какую-то звезду из Голливуда, сочинским милиционерам не задерживать женщин, идущих в брюках с работы, туристок, но «чучело» в узких брюках, туфлях на каблуках, держащихся на одном пальце,  с прической «после тифа» и презрительно пренебрежительным взглядом при фиолетовых губах, надо задерживать и просить принять вид достойной женщины. «Чучелу» не место под солнцем Кавказа на берегу лазурного моря» [14. Ф. 1774 - A. Оп. 8. Д. 2334. Л. 150].

Не все, конечно, одобряли действия сочинской администрации, запрещающие «женщинам носить брюки даже днем на рынок, мужчинам короткие брючки» [14. Ф. 1774 - A. Оп. 8. Д. 2334. Л. 138]. Дело доходило и до курьезных случаев. Так, например, А. Корецкий из города Одесса, запланировавший провести свой отпуск в курортном городе, вынужден был обратиться к сочинскому секретарю с просьбой «сообщить нужно ли заблаговременно послать заявление на разрешение на ношение сорочки с изображением кораблей и женских брюк», а В.И. Васильев из города Ярославля описал в своем письме случай, когда он, хранивший до южного солнца нейлоновую сорочку, которую ему подарил кубинский певец на Московском фестивале, был задержан милицией, предложившей ему немедленно переодеться [14. Ф. 1774 - A. Оп. 8. Д. 2334. Л. 144].

Предпринятый содержательный анализ всей совокупности полученных на этот счет высказываний, без труда обнаружил, прежде всего, что на уровне обыденного сознания понятие «стиляжничество», «подражание западной моде», «преклонение перед Западом» оказались совершенно безбрежными по своему содержанию. В одних случаях под стилягами понимались тунеядцы, ведущие за чужой счет «шикарный» образ жизни, фарцовщики, занимающиеся продажей заграничных вещей. То есть в данном случае за основу идентификации явлений брались такие существенные признаки, как отношение людей к труду, другим людям, к обществу. В других же случаях «стиляжничество» связывалось уже с чисто внешними признаками, со вкусами людей, манерой их поведения, и тогда получалось: носишь узкие брюки, яркие рубашки – значит стиляга; сделал модную прическу – значит поклонник Запада; увлекаешься Западной музыкой – значит, изменяешь комсомолу.

И все же искоренить данное явление не удавалось. В нем не было ничего предосудительного. «У нас в потоке шесть классов, но стиляги как-то сконцентрировались в двух, в том числе в моем. Я с ними довольно тесно общался – вспоминает историк С.Г. Кара-Мурза. Траты у них были большие, порой в класс приходили, выпивши, да выпивши чего-то дорогого, судя по запаху. Я бывал у них дома, почти у всех почему-то были старшие сестры, на них было интересно посмотреть. Они были непохожи на других девушек, красиво одевались и так подкрашивались, что все были похожи на красавиц с картин Врубеля. Совершенно не русского образа. Я думаю, что те стиляги, которых я знал, сошли со сцены непонятные, но не сделавшие большого вреда стране. Большинство самих стиляг в зрелой юности поступили именно так, как им советовали отцы,  - стали нормальными инженерами, учеными, военными».[7. С. 42].

Непривычная одежда заставляла иначе двигаться, танцевать, но политического протеста в этом не было. Те эксцессы, вроде пьянок, оргий и хулиганства, о которых писала пресса, были редкими случаями, а зачастую, просто преувеличением.

Люди хотели как-то выделиться из толпы, проявить свою индивидуальность, заявить о своем существовании. А так как это противоречило психологии винтика, пугало власть, с ними начинали бороться самым жестоким образом. Борьба с «поклонниками Запада» стала делом всей общественности, и буквально в каждом городке и поселке появились свои объекты для критики – свои «стиляги» и «идейные отступники».

Несмотря на критическое отношение, «стиляжничество» как особая молодежная субкультура, ориентированная на Запад, заняла определенное место в отечественной культуре, характеризуя эпоху «оттепели», являясь своего рода вызовом, брошенным частью молодежи господствовавшей в обществе официальной морали.

Однако, была еще одна область искусства, которая также как и кино имела «трофейное» происхождение, а именно, классический американский джаз, который слушали через трофейные приемники. «Для моего поколения русских, американский джаз был безостановочным экспрессом ночного ветра, пролетающего над верхами «железного занавеса» [1. С. 164-166] - отмечает В. Аксенов с позиции современника и участника движения. Он затмил все и стал для молодого поколения 50-60-х гг. идеалом, перед которым преклонялись. Джаз проник в СССР в конце 40-х годов через радиостанцию «Голос Америки», которая каждую ночь передавала джазовую программу «Час джаза».

Процесс внутреннего раскрепощения людей набирал силу, становясь заметным не только «возмущенной общественности». Настала очередь и официальной реакции, которая последовала незамедлительно. В партийно-советских  и комсомольских органах к джазу отнеслись как к стихийному бедствию, считая его нездоровым увлечением идейно неустойчивой      молодежи. Ему сразу же был приклеен ярлык – «американское идеологическое оружие», с которым нужно бороться решительным образом.

 «Сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину продашь» [2. С. 44], - так звучал один из популярных лозунгов 50-х годов.

В своем выступлении на III съезде работников культуры Кубани, об иностранцах посещающих нашу страну, секретарь Сочинского горкома партии отметил следующее: «На днях играл американский джаз под руководством Гутмана. Они исполнили публично неплохие произведения, но в то же время проникли в один из ресторанов. Это объясняется потерей бдительности против враждебной нам идеологии» [4. Ф. 1626. Оп. 1. Д. 137. Л. 13]

 Среди жалоб по поводу работы краевого радио за период с 1957 по 1960 гг. радиослушатель Седов тоже отмечает недостаточную пропаганду классической музыки на телевидении и радио  Нелестный отзыв он дает телевизионному праздничному концерту, посвященному 8 марта и, конечно, составителям. «Кто додумался включить в программу концерта, посвященного 8 марта, такой шедевр, как «Мандолина, гитара и бас…» – пишет Седов. Мы со своих экранов волей и неволей смотрели как три шалопая, кривляясь, ржали по-жеребячьи и выли как шакалы, кому нужна такая музыка?» [4. Ф. 1530. Оп. 1. Д. 389. Л. 11].

Тематика большинства лекций, проводимых культурно-просветительскими учреждениями городов края, была посвящена «правде об американском образе жизни».

«Нашу молодежь надо учить танцевать нашим русским танцам, больше проводить аттракционы и другие мероприятия, которые критиковали бы проведение извращенных танцев и стиляжничества» [14. Ф. 151. Оп. 13. Д. 12. Л. 5] – говорилось на собрании городского партактива г. Армавира.

Потрясающий эффект в стране, которая долгое время была отгорожена от всего мира, дали зарубежные кинофильмы. Появилось новое хобби – коллекционирование фотокарточек любимых киноактеров, среди которых зарубежные кумиры занимали достойное место.

В то же время, демонстрация на советских киноустановках заграничных фильмов рассматривалась как факт «извращения репертуарной политики в кинотеатрах» [4. Ф. 1403. Оп. 1. Д. 243. Л. 20].

Во многих письмах, приходивших в редакцию журнала «Коммунист», люди решительно возражали против демонстрации заграничных фильмов, «показывающих распущенные буржуазные нравы», «духовно развращающие молодежь» [11. Ф. 599. Оп. 1. Д. 437. Л. 10].

В ряде выступлений на съезде работников культуры Кубани  подчеркивалось о недостаточной пропаганде советских фильмов, потому «такие картины как «Судьба человека», «Баллада о солдате», «Евдокия», «Чистое небо» просмотрели 10% населения. В то же время, например, в Динском районе сознательно оставляют на экране зарубежные фильмы. В негативном свете выставили себя работники киносети Адлерского района, которые провели кинофестиваль буржуазных фильмов» [4. Ф. 162. Оп. 1. Д. 237. Л. 18].

Вносились конкретные предложения после демонстрации зарубежных фильмов сообщать телезрителям, что  они носят чисто рекламный характер и пропагандируют лыжи определенной фирмы или кофточки особого фасона или, в течении 10 мин., перед кинофильмом, рассказывать содержание картины и объявлять, что все это неправда и буржуазная пропаганда», сопоставляя, например, размер стипендий иностранных студентов и стоимость кофточек, рекламируемых в фильмах» [11. Ф. М - 1. Оп. 5. Д. 297. Л. 58].

Приоткрытые границы «железного занавеса» впустили зарубежное искусство. В СССР проходили гастроли западных театров, джазовых коллективов, выставки моделей одежды. Повсюду зазвучала современная западная музыка. Гитарные песни, предметы быта, «голубые огоньки», эстрада, молодежный жаргон и модная одежда – все это советская массовая культура, возникшая в эпоху 50-х-60-х годов.

Явления, казавшиеся в сталинскую эпоху невозможными – разнообразие мнений и оценок, проявление интереса к жизни и культуре за рубежом, стали вполне естественными в эпоху «оттепели». Именно в эпоху «оттепели» начал осуществляться сложный процесс перехода от моностилистической к стабильной полистилистической культурной организации [6. С. 239].

В процессе социологического исследования, проводимого институтом общественного мнения газеты «Комсомольская правда» и выяснения отношения людей к ценностям мировой художественной культуры, оказалось, что они не нашли адекватного отражения в сознании тогдашних советских людей. Факт низкого уровня знаний, слабой информированности людей относительно культурной жизни мира, низкой компетентности при обсуждении зарубежного искусства в опросе был налицо. В то же время, судя по личным впечатлениям современников и данным, полученным Институтом Общественного Мнения «Комсомольской Правды» в опросе молодежи, можно говорить о сильном интересе молодых людей к культуре Запада. Особенно, если речь шла о кинематографе или эстраде. Рассуждая об огромном воздействии на молодежь международного фестиваля молодежи и студентов, проходившем в Москве, современник фестиваля В. Скуратовский не без основания считал, что: «Результатом московского фестиваля явилась не победа «сил мира и социализма», а взаимное знакомство свободного Запада и освобождающейся от пут сталинизма советской Евразии» [10. С. 141].

Таким образом, обсуждаемый феномен вызвался к жизни не отсутствием потребности и не возможным неприятием советскими людьми культуры зарубежья, а элементарным дефицитом информации на этот счет в обществе. Аналогичное положение вещей имело место и в других обсуждавшихся сферах человеческой жизнедеятельности, но в сфере культуры это было особенно заметно. Если взглянуть сейчас на произведения, которые выпускались советскими издательствами, исполнялись в концертных залах, выставлялись в музеях страны, обратиться к репертуару театральных спектаклей, к прокату зарубежных фильмов, то можно обнаружить, что множество значимых событий и фактов тогдашней литературно-художественной жизни мира, весомые пласты культуры, создававшейся человечеством за пределами СССР, оставались скрытыми от советских людей. В сфере идеологии любое советское, социалистическое объявлялось высшим, лучшим, нежели все несоветское и несоциалистическое. В своей предельно резкой форме эта мощная социально-психологическая установка принимала вид: «советский человек, строящий коммунизм, - самое большое достижение земной цивилизации XX века» [5. С. 154]. Несмотря на возникшие прорехи в «железном занавесе», он продолжал функционировать в виде многочисленных физических, административных барьеров, механизмов цензуры, осуществлявших идеологический контроль над всякой информацией, поступающей из-за рубежа и тем самым всячески препятствовавший контактам советских людей с так называемой заграницей. ЦК КПСС считал – «в отношении вражеского охвостья у нас не может быть двух мнений по поводу того, как с ним бороться. Диктатура пролетариата по отношению к антисоветским элементам должна быть беспощадной» [5. С. 154].

 

Литература:

1. Аксенов А. В поисках грустного бэби. М., 1992.

2. Брусиловская Л.Б. Культура повседневности в эпоху «оттепели»:     метаморфозы стиля. М., 2001.

3. Брусиловская Л.Б. Культура повседневности в эпоху «оттепели» // ОНС. 2000.

4. Государственный Архив Краснодарского Края. Ф. Р - 68. Оп. 2. Д. 273.

5. Зубкова Е.Ю. Общество и реформы 1945-1964 гг. М., 1993.

6. Ионин А. Свобода в СССР. Статьи и эссе. СПб., 1997.

7. Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация от военных побед до  наших дней. М., 2002.

8. Комсомолец Кубани. 1956, 19 декабря.

9. Кирсанова Р. Стиляги. Западная мода в СССР 40-е – 50-е гг. // Родина. 1998.

10. Пыжиков А.В. Хрущевская «оттепель» 1953-1964 гг. М., 2002.

11. Российский Государственный Архив Социально-Политической Истории. Ф. 599. Оп. 1. Д. 437. Л. 10.

12. Советская Кубань. 1958, 28 сентября.

13. Славкин В.И. Взрослая дочь молодого человека. М., 1990.

14. Центр Документации Новейшей Истории Краснодарского Края. Ф. 15. Оп. 12. Д. 1.